О смысле жертвоприношений
Из лекций равва Ури Шерки по книге Левит
Корбан – производная от слова “лекарев” – “приближать”
В книге Левит жертвоприношения в первый раз в Торе называются словом “корбан”. Корень слова “корбан” – “к-р-б” – означает близость. Таким образом, подчеркнуто, что целью принесения жертв является приближение к Богу.
Идея “приближения” – предполагает, что я исходно – далек от божественности. Я хочу преодолеть пропасть между Богом и миром, и я преодолеваю ее приближаясь к Богу. “Если будет человек из вас приносить жертву Богу”. Жертвоприношение – это наиболее древняя форма служения Богу. В более позднюю эпоху появляется новая форма служения – молитва. Но молитва не столь само собой разумеющаяся вещь как жертвоприношение, поскольку мысль о том, что я могу обратиться к Творцу с требованием, чтобы он изменил мир, а это то, о чем говорит молитва, это непонятно с философской точки зрения. Как я могу со своим ограниченным знанием осмелиться критиковать источник всей мудрости. Можно сказать, что молитва – была чем-то совершенно новым. Сказали мудрецы, что праотцы установили молитвы. Ты должен быть на ступени праотцов, чтобы осмелиться обновить путь молитвы. В отличие от этого жертвоприношение – очень древняя вещь, человек приносит жертвы, возможно, с момента зарождения человеческой культуры, как таковой. Были случаи, что люди молились, но это было очень большой редкостью. Как постоянный институт, молитву устанавливают праотцы.
Современная культура не принимает саму идею жертвоприношения: “Вы там берете кровь, брызгаете ею на жертвенник, моете внутренности, сжигаете – все это отвратительно”. Современная культура отказывается отождествляться с этим. Почему? Потому что Бог не открывается больше в природе. То, что осталось от откровения Бога – осталось в глубине человеческой души. Поэтому у современного человека есть склонность отождествлять служение Богу с чувством, с происходящим во внутреннем мире, ему тяжело разглядеть святость в мире внешнем. Но это видение – есть следствие деградации, а не развития (возвышения ступени человека), это не потому, что человек улучшился – наоборот, человек в чем-то деградировал, единственная точка святости, которая у него осталась – находится у него в душе. И выходит ужасная вещь, что только человек причастен служению Богу, а живой и растительный мир, и мир неживого, больше не соучаствуют в служении Богу.
У детей и пророков нет никаких проблем с восприятием жертвоприношений. Когда пророк входит в Храм дух святости охватывает его, как написано о Ионе сыне Амитае в Иерусалимском Талмуде, как он достигал пророчества: он восходил в Храм в дни праздника возлияния воды на жертвенник (буквально “черпания воды”) и там охватывал его дух святости, и поэтому праздник называется праздником “черпания”, что черпают там святой дух.
Жертвоприношения представляют проблему для интеллектуалов, которые уже утратили детское восприятие, но еще не достигли духа святости, и разум при всей высоте своей – оказывается у них источником слабости. Получается, что у нас есть три возможности: первая – это быть детьми, и в таком случае нам нравится храмовое служение, но быть детьми – это инфантилизм, вторая возможность – быть интеллектуалами, но разум подавляет естественное чувство. Должен возникнуть синтез детскости и интеллектуализма, и тогда мы достигаем пророчества. Дух святости – это соединение детского, непосредственного восприятия и интеллектуализма. Можно сказать, что человечество прошло эти периоды: период детства человечества, инфантильного человечества, после этого период человечество мудрости и когда будет сделан надлежащий синтез – вернется пророчество.
Спор между Маймонидом и Нахманидом
Итак, у человека есть естественная склонность приносить жертвоприношения. Вокруг этого возник спор между Рамбамом (Маймонидом) и Рамбаном (Нахманидом). Маймонид пишет в “Путеводителе растерянных”, что в принципе весь институт жертвоприношения – был установлен, поскольку такова была культура в те дни, когда была дана Тора. У народов мира богослужение происходило через жертвоприношения, и Тора говорит: приносите также и вы жертвоприношения, но приносите их Богу. Это предположение очень рассердило Нахманида. Он пишет: Ничего подобного! Что же, когда Ноах принес свою жертву, было идолопоклонство в мире?! Или когда жертвы приносили Каин и Авель?! И то, что сказали наши мудрецы, что Адам тоже принес в жертву быка, так что же, это означает, что в дни Адама было идолопоклонство?! То, что написал Маймонид – неверно.
Нахманид дает два толкования идее жертвоприношений: первое толкование, что жертвоприношение животного заменяет жертвоприношения человека. Второе толкование, как пишет Нахманид: в жертвоприношении есть тайна, заключается она в том, что жертвоприношение соединяет части мироздания, и поэтому единственное имя, которое упоминается при жертвоприношениях, – четырехбуквенное имя. А другие Имена в связи с жертвоприношениями не упоминаются. Четырехбуквенное имя – это имя, которое объединяет все части Творения.
Вопрос: что же Маймонид не читал стихов про Каина и Авеля и про Ноаха, которые приносили жертвоприношения? Или забыл их?
Понятно, что когда выходили из Египта, принесение жертвоприношений было обычным делом. Не было человека в мире, который не приносил бы жертвы своему Богу. Приносили жертвы в Египте и в Вавилоне и сыновья Израиля приносили жертвы. Кто- то приносил человеческие жертвоприношения, кто-то приносил животных. Но возникает вопрос, почему идолопоклонники пришли к этой идее принесения жертв? Почему в мире распространилась именно такая форма культа? И ответ на этот вопрос: поскольку в жертвоприношении заключена некая тайна, (о ней и пишет Нахманид) из-за нее идолопоклонники делали то, что делали. И получается, что когда мы вышли из Египта, к нам вернулась эта тайна мироздания – и вернулась она через идолопоклонников. Если бы ты спросил выходящего из Египта, скажи, что привело тебя к принесению жертвоприношений, он ответил бы – такова культура нашего времени. Так что если мы дойдем до корня проблемы, то увидим, что здесь, в сущности, нет никакого спора.
Ритва (рабейну Йом Тов бен Авраам hа Cевили) ученик Нахманида пишет в книге Сефер hа-Зикарон: мой рав, Нахманид, не достаточно учил философию и поэтому не понял слов Маймонида. Но на самом деле не было там никакого спора. У идолопоклонников были свои причины приносить жертвоприношения, поскольку так выражалось у них религиозное чувство, чувство святости, сыновья Израиля стали приносить жертвоприношения, поскольку такова была общая культура того времени.
Почему же будут жертвоприношения в будущем, также и по Маймониду? Есть несколько возможностей: первая: что пока есть люди – есть идолопоклонство. Это возможно, но кто сказал, что мы должны следовать этой культуре? Вторая возможность: и она более логична – то, что у жертвоприношений есть некий тайный смысл.
Спросили рабейну Авраама бен Маймонида о смысле жертвоприношений, о котором пишет Маймонид в «Путеводителе растеряных». Авраам бен Рамбам ответил: но разве Маймонид сказал, что это единственный смысл жертвоприношений и нет другого?
Автор книги “Мешех Хохма”, рабби Симха hа-коэн из Двинска пишет, что то, что сказал Нахманид – верно по отношению к Храму, а то, что сказал Маймонид – верно по отношению к возвышениям. Он приводит несколько доказательств того, что, в сущности, целью храмовых жертвоприношений было объединить миры, как пишет Нахманид, а жертвоприношения на возвышениях, которые были временно разрешены евреям, нужны были, как часть принятой в те времена культуры, чтобы евреи не поклонялись идолам.
