Есть три возможности войти в Святилище. Первая, это быть подобным Моисею, который входил и выходил без всякой особой подготовки, без облачения священника, без принесения жертв, без отпущения козла в пустыню. Моисей – пример идеального человека, в котором нет никакого изъяна, от него не требуется ничего в себе исправлять, а лишь только слушать Божественное Слово, которое исходит между херувимами.
Вторая возможность, это быть подобным Аарону, выполнить предварительно весь порядок служения, описанный в главе “Ахарей Мот”. Аарон в чью задачу входит приближение далеких и исправление их грехов, может зайти в Святилище только, если он сделал все необходимое для того, чтобы ликвидировать препятствия, тот след, который грехи оставили в народе. Для этого нужно принести в жертву быка, который символизирует действующую силу жизни. Нужно сделать разделение между бурными силами души, подходящими для присоединения к святости – и их символизирует козел, которого приносят в жертву в Храме, и теми силами, которые нужно устранить из души, подобно козлу отпущения, отсылаемому в пустыню. Слово означающее бурные чувства на иврите происходит от того же корня, что и слово “козел” (сеир).
Третья возможность предназначена для тех первосвященников, которые служили в Храме следующих поколений. Не для самого Аарона, а для его потомков. Для них необходимо особое время, которое даст им возможность нести бремя искупления грехов Израиля. И это происходит один раз в год, в Судный день, в день, предназначенный для искупления.
Страсть к святости, стремление соединиться с Источником Жизни, постоянно присутствует в душе человека. Это стремление несет в себе и опасность, как мы видели на примере сыновей Аарона, которых пожрал небесный огонь.
В описании порядка служения все время повторяется имя Аарона: скажи Аарону, и дал Аарон, и принес Аарон и т.д. Но когда Тора описывает служение в Святилище, имя Аарона исчезает из текста: И возьмет полный совок, и положит курение, и окропит и т.д. И трудно понять, в чем смысл Писания, говорящего: “Ни один человек не должен быть в шатре соборном, когда он входит для искупления во святилище, до выхода его”. Ведь один человек все же есть там – это сам Аарон! И надо понять так, что в тот момент Аарон незначителен по сравнению с происходящим. Это временное исчезновение личности в месте Откровения. И в такой ситуации может случиться, что священник не захочет возвращаться в наш мир, после того, как ощутил это растворение пред видом Божественного Присутствия. Такое поднятие – это высшее наслаждение для первосвященника, но оно не приносит пользы тем, кто его послал, народу Израиля. Его послали для того, чтобы принести от Корня Жизни изобилие чистоты народу. Поэтому, как это нам рассказывает книга Зоhар, привязывали веревку к ноге первосвященника, чтобы он не забыл о существовании внешнего мира, который он послан исправлять.
Поэтому высшая радость в Судный день была не в тот момент, когда священник заходил в Святилище, но, когда он выходил оттуда. И так сказано в стихе, произносимом в службе Судного Дня: “Как прекрасен был первосвященник – выходя!”
вряд ли священники знали о 3 возможностях входа в Святилище, эта духовная база, подозреваю , была придумана где-то ближе к нашему времени и уж точно не во времена Храмов.
Мало кто пишет , что первосвященнику привязывали к ноге веревку прежде чем он зайдет во Святая Святых, – он мог запросто умереть если что сделает не так. Просто тогда вытягивали его за веревку наружу.
А о том каким вниманием и сосредоточенностью должен был обладать первосвященник, каждый может убедиться лично, когда будет читать молитвы, псалмы или учить Тору, мысли нет нет да и уходят на улицу , не просто бывает сосредоточиться